Под редакцией проф. А. В. Павловской и канд. полит. наук Г. Ю. Канарша
Сайт создан при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект №13-03-12003в)

Главная/История и теория/История/

Инкельс А. Национальный характер

Перевод введения и первой главы книги Alex Inkeles «National character», Transaction Publishers, 1997 

Введение

Понятие национального характера важно, но проблематично в социальных науках. Его жестко отрицали в наследственной или расисткой форме, в которой оно преподносилось ранними авторами. Глядя на современные перспективы, однако, оно ставит ключевые проблемы перед соцально-научной теорией и исследованием: В какой степени заданные условия жизни в данном обществе вызывают конкретные отдельные паттерны среди личностей членов этого общества? В какой степени социокультурная система производит отдельные формы «социального характера», «базовых структур личности» или «модальную личность»? Более того, каковы последствия такого влияния на личность (если оно существует) с точки зрения стабильности или изменений общественного порядка?

Старая проблема, таким образом, появляется снова, в современном разрезе, как проблема взаимоотношений (модальной) личности с культурой и социальной структурой. В таком виде это становится большой — и требующей решения — проблемой мультидисциплинарного подхода, стоящей перед индивидуальной психологией (включая психоанализ и психиатрию) и социальными науками.

Определения национального характера 

Duijker and Frijda (1960) описали шесть подходов к определению этого понятия.

Упоминание «национального характера» не связывает его с личностью, а представляет его как точку зрения на культуру и определенное культурой поведение индивидов. Бенедикт, например, утверждает, что «для антрополога, исследование национального характера — это изучение выученного культурного поведения». Мид рассматривает национальный характер как (1)сравнительное описание конкретных культурных форм, (2) анализ отношений между базовыми знаниями ребенка и другими аспектами культуры, (3) изучение культурно заданного формирования избранных межличностных отношений, таких как дестко-родительских.

Можно рассматривать национальный характер как взгляд на культурно заданные ценности или паттерны поведения. Однако, помимо выяснения ценностей и поведения, остается задача выяснения, с какой частотой в данной культуре встречается данный тип личности. Мы предпочитаем определять национальный характер через тип личности.

Общее во всех определениях национального характера то, что означает характеристики, общие или стандартизированные в данном обществе. Аспект общности или частотности был воспринят Линтоном, который разработал концепцию модальной личности (сформулирована была в работах Коры ДюБуа). Модальная личность — это тип личности, который чаще всего встречается в данном обществе; как и мода в статистике, модальных личностей может быть несколько в одном обществе.

Кардинер разработал «концепцию основной личностной структуры» (основной — в смысле общей для всех, а не базовой для личности): «основная личность» должна быть общей или модальной в обществе, является психологически центральной в том смысле, что это общий источник различных поведенческих проявлений. Важнее то, что эта личность и ее структура наиболее пригодна для главных институтов общества с их особенностями. Другими словами, основная личность состоит из таких диспозиций, понятий, отношений к окружающим, которые делают индивидов максимально восприимчивыми к культурным способам и идеологиям, и которые позволяют им достичь адекватного удовлетворения и безопасности внутри существующего порядка.

Фромм определял «социальный характер» как «ядро структуры характера, которое разделяют большинство членов данной культуры». Видно, что акцент ставится на общности, но сам Фромм часто имеет в виду нечто другое. Он говорит, что для социального характера определяющим является не частота, а потребность в нем со стороны социальной организации. Другими словами, социальный характер состоит из таких характеристик, которые приводят людей к сходству, к тому, что «хотеть делать, когда вынужден что-то делать» в существующей социальной среде. Например, индустриальное общество, с его постоянно растущей механизацией и бюрократизацией, испытывает потребность в таких личностных чертах как дисциплина, порядочность и пунктуальность и всякого другого, что позволит эффективно функционировать.

Два взгляда на национальный характер, (1) один из которых подчеркивает социальные потребности, или социально пригодные черты личности — которые могут оптимально функционировать в данных обстоятельствах, другой (2) исходит из частотности, реального наличия типов личности в данном обществе.

Мы придерживаемся второй точки зрения, а вопрос о соотношении потребностей общества/социальной пригодности и реального существования наиболее распространенного типа личности остается открытым (и важным).

Это различие важно зафиксировать и с точки зрения методологии. Если под национальным характером понимать распределение типов личности в обществе, это потребует психологического исследования репрезентативных выборок индивидов. Однако часто мы видим изучение коллективного поведения и коллективных продуктов: ритуалов, структур институтов, фольклора, сми и так далее, что отражает скорее не наличие типов личности, а, наоборот, потребности общества/пригодности его членов. В исследовании национального характера это должно иметь вторичное значение, поскольку соотносится скорее с представлениями людей, а не с их психологическим характером.

Другой важной характеристикой национального характера является относительная устойчивость личностных характеристик, таких как личностные черты, способы реагирования на импульсы и эмоции, концепция, и так далее. Они не являются фенотипическими, описывающими поведение. Наоборот, они представляют из себя абстракции высшего уровня, которые связаны с устойчивыми, обобщенными склонностями или способами функционирования, и могут иметь огромный спектр реализации в поведении.

Национальный характер не может быть выведен из поведения, даже индивидуального, потому что у поведения есть целый ряд других детерминант. А эти черты нужно рассматривать именно как детерминанты поведения, а не как его форму. Вне зависимости от подхода национальный характер рассматривается в качестве относительно устойчивой и организованной системы психологических особенностей и стилей функционирования индивида. Но существует ли такая личность в современном обществе и какова ее роль?

Также стоит заметить, что если речь идет о влиянии национального характера на социальную структуру, то принимаются в расчет личности только взрослых людей; а если, наоборот, влияние социальной структуры на формирование национального характера — имеет смысл говорить о подрастающем поколении. Психология развития изучает роль различных факторов в формировании психики ребенка, для изучения национального характера, важно только то, насколько типы психики ребенка могут ограничить разнообразие типов личности взрослых, в которых они вырастают.

Многие этнографические исследования выделяют один тип личности как основной и остальные рассматривают как девиантные. Наше общее понимание национального характера не постулирует моно-модальное распределение личностных характеристик. Мы исходим из эмпирики и говорим о существовании национального характера в той степени, насколько модальная личность и синдромы существуют в данном обществе.

Одни и те же черты могут быть присущи разным обществам и культурам, нет доказательств, что у всех стран есть национальный характер, но это настолько привлекательно, что многие исследователи начинают исследовать, скажем, роль национального характера в политике, забывая проверить, существует ли этот национальный характер.
Обобщая вышесказанное, «национальный характер» — это относительно устойчивые личностные характеристики и паттерны, модальные среди взрослых членов данного общества (в некоторых обществах не существует).

Выбор теории личности

Способ и подход вообще к изучению модальной личности сильно зависит от теории личности, которая используется.

Психоанализ

Линтон определял личность как «организованную совокупность психологических процессов состояний, принадлежащих индивиду» и говорил, что было бы мудрым оставить такое размытое определение. Используя смесь функционалистского подхода и привычек, он пришел к понятию ценности-установки по отношению как к личности, так и к культуре.
Для Горера национальный характер связан со структурой и комбинацией индивидуальных черт и мотивов. Он выделял некоторые черты и мотивы, но не соотносил их с выполняемой ролью для личности взрослого в данных современных обстоятельствах.

Психокультурный подход Маргарет Мид развивал психологическое понимание навязывания культурных паттернов, но не давал четкого понимания личности индивида или модальной личности. Она рассматривала скорее коллективные, чем модальный способ навязывания паттернов, потому что изучала в первую очередь институциональные практики, ритуалы и документы для анализа общества и игнорировала анализ личностей индивидов. Она располагала индивидуальными данными, но использовала их скорее для иллюстрации.

Эриксон сам говорит, что «В описании понятийных и поведенческих особенностей, мы не пытались установить их «базовый характер», наоборот, мы сконцентрировались на том, чтобы установить как эти культуры синтезируют свои понятия и идеалы для жизни». Эриксон уточняет, что психокультурный анализ может быть легко отделен от анализа модальной личности.
Фромм и Кардинер, наконец, связали психоанализ с социальными науками. Фромм отрицал теорию сексуальности и агрессивных инстинктов, занимаясь характерами, а точнее «Ориентациями», такими как «воспринимающая» или «рыночная» и двумя типами сознания: авторитарного и гуманистического. Кардинер ввел понятие «индивидуальной системы безопасности», которое связывало внутренние потребности индивида с запросами общества.

Все эти подходы объединяет то, что они рассматривают личность как устойчивую, организованную в виде ядра и периферии. Ядро составляют глубинные неосознаваемые сущности (инстинкты). Периферию формируют осознанные желания, убеждения и ценности, а также «черты» или готовые к использованию модели адаптивной жизнедеятельности.

Теории научения

Горер считал поведение взрослых «мотивировано выученными (выведенными из, вторичными) драйверами или желаниями, предопределенными первичными биологическими драйверами». Многие из них невербализованы до тех пор, пока не установится паттерн поощрения и наказания. Тем не менее, такие мотивы и другие выученные привычки представляют собой уникальное сочетание, сформированное или заданное паттерном в национальном характере любой популяции. Впрочем, Горер не уточняет, в какой степени, с какой частотой такой паттерн представлен среди индивидов.

Антрополог Бэйтсон заметил, что личность может быть описана в терминах «контекста научения», которая включает последствия в общении, такие как доминантность-подчинение и поддержка-зависимость. Модальная личность может быть описана как модальная реакция индивидов, демонстрирующая комбинацию или перевес одного из этих особенной общения.
Уайтинг и Чайлд исследовали, формирование индивидуальных различий как результат различных, культурно заданных способов воспитания детей (таких как резкий или плавный отрыв от груди) и связывали их с культурными обычаями. Единицами анализа были два набора обычаев, не индивиды. Однако они определяли обычаи, как характеристики присущие взрослому члену общества, «присущие» — значит относящиеся к типичному члену, то есть, как можно домыслить, — к модальной личности.

Теории ценностей, мотивов, черт Флоренс Клакхон

Она обнаружила «ограниченное количество общих человеческих проблем, решать которые все люди должны во все времена». Проблемы такие: «

— Какова врожденная природа человека?

— Отношение человека к природе.

— Скоротечность человеческой жизни.

— Модальность человеческой деятельности.

— Модальность отношения человека к другому человеку.»

Ответ на каждый из этих вопросов определяется ценностной ориентацией, и предполагается, что каждая проблема имеет конечное число решений — ценностных ориентаций. Например, в ответ на вопрос о быстротечности человеческой жизни, есть три типа временнЫх ценностных ориентаций: прошлое, настоящее, будущее. Ответ на вопрос о деятельности человека имеет три ответа: «быть», «быть-в-становлении» или «делать». Вопрос об отношении человека к природе решается так: покорение, гармония или господство. В теории утверждается, что в каждой культуре большинство индивидов характеризуются некоторым преобладающим набором ориентаций. В США, например, преобладающие ориентации, как предсказывает Ф. К., это индивидуализм, будущее время, господство над природой, делать, и представление о человеческой природе как плохой, но потенциально улучшаемой. В каждой культуре в то же время предполагаются некоторые варианты преобладающего типа. Испано-американская культура, например, отдает безусловное предпочтение настоящему времени, однако будущее, как ориентация второго порядка, сильно превосходит прошлое.

Хотя анализ Ф. К. применялся в основном к различиям культур, можно понять ее взгляд на национальный характер. Она исследовала нормы не с помощью анализа институтов и культурных паттернов, а с помощью интервьюирования выборок индивидов. Она также указывает на отношение между ценностной ориентацией и «типом основной личности» Кардинера и Линтона.

Видимо, по крайней мере в своем контексте, Клакхон видит личность в основном как набор или профиль ценностных ориентаций, похожий на тот, который характеризуют культуру. Она пишет: Каждый имеет внутри себя, как часть своей личности, иерархически упорядоченный набор ценностных ориентаций, которые обычно обнаруживаются с помощью переменных «времени» и интереса к деятельности в нескольких поведенческих сферах». Более того, предполагается, что эти ориентации закладываются во время социализации ребенка в данной конкретной культурной традиции, глубоко встроенные в массу познаваемого им через ожидание роли, возлагаемой на него.

Работа Ф. К. ценна тем, что указывает на универсальные психо-социальные аспекты, релевантное содержание которых может быть найдено в любой культуре и в любом индивиде; а также ценна тем, что делает разграничение между доминантными и «факультативными» типами ценностных ориентаций. Для исследования национального характера, однако, ее подход требует более разработанной теории личности, теории, включающей и другие аспекты (мотивационный, защитные, когнитивные и т. д.) и которая учитывает их взаимосвязи. Важнейшее ее открытие — это роль ценностей в интеграции культуры и процессе изменений. Она не уточняет, как ценности влияют на интеграцию личности, не разрабатывает более общую теорию личности, на которой основано ее исследование. Например, она не задается вопросом, какие другие ценностные ориентации могут быть важными для личности, исключая ссылку на параллельную работу Редфилда. И для продолжения и расширения ее исследования, а для нашего исследования, будет уместно включить «проблемы всех людей на все времена», как индикатор агрессии и других показателей, которые мы займемся ниже.

Хэдли Кантрил

Подход Кантрила к личности ставит акцент одновременно на когнитивно-познавательном компоненте и на мотивационном. Это отражается в заимствовании им термина Поляни «аппетитно-познавательного агента» организма. Теория мотивации Кантрила многое взяла от Олпорта, он отрицает единый источник мотивации, такой как у Фрейда (оно), и предлагает функциональную автономность мотивов. В его представлении человек может получать удовлетворение через ценности, которые делают паттерн его поисков удовлетворения «отличительным от любого другого типа организмов». Ценности заставляют человека «учить и передавать новые способы поведения, которые дадут ему возможность расширить круг и углубить качество уже удовлетворенных ценностей». Паттерн удовлетворения индивидуальных ценностей закладывается в детстве через объекты, людей и ситуации, которые дают комфорт и удовлетворение, или приносят боль для личности. Индивидуальный паттерн борьбы за удовлетворение варьируется не только в течение жизни, но также и в конкретной ситуации.

В своих ранних работах, Кантрил указал на конкретные потребности, являющиеся главными для всех индивидов, таких как потребность в самоуважении и в значимости. В более поздних работах, имевших дело с национальным характером, был более сдержан с накладыванием универсальных схем на всех подряд, наоборот, он говорил, что индивиды сами определяют то, что для них важно. Соответственно, он использовал такие вопросы, как: «Каковы ваши надежды на будущее? Какой должна стать жизнь, чтобы быть окончательно счастливым?» Ответы должны, конечно, кодироваться по заранее заданной схеме и схема эта отражает не только ответы респондентов, а даже скорее Кантрилово представление о ценностях. Например, при кодировании в одну категорию объединялись ответы о «собственном характере», которые включали подкатегории «саморазвитие или усовершенствование» (сюда попали ответы о возможностях независимости мысли и действия) и «принятие другими» (куда попадали выражения желания быть признанным, получить статус, нравиться, быть уважаемым и любимым).

Чарльз Моррис

Подход Морриса основан на Кантриловом, где-то рядом была и Рут Бенедикт (это антрополог, ученица Ф. Баоса, которая ни разу не съездив в Японию, написала книгу про японцев с красивым названием «хризантема и меч», в которой разделила западную и восточную культуры на культуру «вины» — запад и «стыда» — восток). Моррис выделяет «три базовых компонента человеческой личности»: Дионисийский, Прометейский и Буддистский. Каждый компонент описывается как «тенденция» или «склонность» человека.

— Дионисийский компонент — это склонность освобождать свои желания и всячески им потворствовать.

— Прометейский компонент — это склонность активно манипулировать и переделывать мир

— Буддистский — самоконтроль и сдерживание своих желаний.

Там, где Бенедикт увидела поддающиеся сравнению тенденции в культурах, Моррис видит их в основном в индивидах. И там, где она считала их отдельными и целостными, Моррис предполагает, что все три компонента представлены в каждом индивиде и различаются лишь в относительной силе. Несколько типов личности затем были определены их частным профилем характеристик. Глядя на компоненты Морриса, можно подумать, что он сфокусирован скорее на аффективных и волевых модах функционирования человека, чем на ценностях. Однако он сам определяет свое исследование как часть научного изучения ценностей, и это кажется справедливым по отношению к мерам, которые он использует, они представляют из себя предпочтение человеком 13 различных «способов жизни».

Итоги

Приведенных выше примеров должно хватить, чтобы репрезентировать большое количество исследователей. Не считая указанных различий, их работы носят общие черты. Наиболее заметное — это их ограниченность специфическими ценностными, мотивационными, и характерологическими аспектами личности. Они почти всегда относятся к психологии эго, которая сфокусирована главным образом на ориентациях индивида по отношению к социуму. В них идет обращение к сексу и агрессии, модальности отношения к авторитету и модальности когнитивных и волевых функций. Проще говоря, ценности и мотивации — важные аспекты личности и тяжелое исследование, которое включит широкий круг личностных измерений будет очень приветствоваться. Однако, стоит заметить одно важное ограничение такого подхода — ценности и мотивы не находятся внутри более широкого теоретического подхода, кроме того, эти переменные не имеют систематических взаимосвязей с другими измерениями личности.

Другая сторона такого подхода в том, что каждое из исследований крайне выборочно относится к изучаемым ценностям и мотивам. Часто тема выбирается согласно личному интересу или лежащему за пределами теории личности. Однако, такое разнообразие заставляет нас сомневаться в важности выделенных ценностей и мотивов. Например, мы не можем сказать, что является центральным элементом личности — мотивация достижения или временнАя ориентация.

В большинстве этих исследований упускается аспект взаимодействия мотивов и ценностей внутри личности, которые могут результировать в виде особых сочетаний качеств в индивиде или в особенностях его отношений с социумом. Индивид, похоже, считается коробочкой, в которую можно складывать различное количество ценностей и мотивов. Личность рассматривается дискретно — или в лучшем случае как профиль, но почти ничего не говорится о сети взаимоотношений между различными вариантами мотивационных, ценностных и других процессов, короче, о личности в динамике.

Когнитивный подход

Целый ряд важный исследований национального характера выделяются своим акцентом на познавательно-когнитивных аспектах личности. Мы уже упоминали кантрилово использование термина Поляни «аппетитно-познавательный агент» организма, чтобы представить область его научных интересов. Алмонд и Верба, в их исследовании на шести странах «Гражданская культура», указывают на «измерение когниции» в описании политических стилей ориентаций. Даниель Лернер в своем исследовании модернизации шести ближневосточных стран делает акцент на возрастание и распространение рациональности, в которой «способы мышления ии действия являются инструментами намерения, а не веры». Интерес таких исследователей к познавательной стороне личности отражается в таких высказываниях как «люди образумились», «имеющий смысл» и «будучи осведомленным и информированным о». Эта ориентация также сказывается на том, что они полностью полагаются на опросы, несмотря на то, что весь этот подход может быть артефактом инструмента.
Для Кантрила важно, как человек организовывает или подвергает измерению окружающий мир. Кантрил отмечает, что каждый из нас с помощью детского опыта выучивает конкретные допущения о значимости объектов, людей, соответствующих событий, действий, временный и пространственных отношений, ценностных стандартов. Эти допущения формируют наше познание, служа в качестве «фильтров как для фокуса внимания, отсеивая то, что соответствует, так и интенсифицируя (усиливая) другие аспекты окружающей среды, которые кажутся имеющими прямое отношение к целям и ожиданиям». Хотя некоторые из этих «выученных значимостей» оказываются мимолетными, другие остаются на всю жизнь и становятся центральным элементом личности. То, на чем они делают акцент и соответственно то, как они фильтруют или отсеивают опыт, будет отличать одного индивида от другого и, возможно, одну национальную группу от другой.

Для Лернера, ключевым концептом является эмпатия, под которой он подразумевает «способность увидеть себя в ситуации другого человека, умение представлять себя в виде незнакомого человека в незнакомой ситуации, месте и времени». Для него наиболее адаптированной личностью в современном обществе является «мобильная личность», которая опознается по «высокой способности к идентификации с новыми аспектами своей среды». Люди с таким типом личности также характеризуются рациональностью, или склонностью видеть будущее и свои собственные перспективы скорее в плане достижений, чем в плане наследства.

Алмонд и Верба исследуют «политическую культуру», «когда мы говорим о политической культуре, имеем в виду политическую систему как интернализованную в мыслительных структурах, чувствах и оценках ее населения». Они используют этот термин вместо «национального характера» или «модальной личности» с целью разделить политические и неполитические установки. Политическая культура выражается в превалировании конкретных типов ориентации, которые они обозначают как участник, субъект и местнический. Индивид или группа классифицируется на основании ответов на вопрос: «Что знает о своей нации и ее политической системе и как он воспринимает себя в качестве члена этой политической системы». Алмонд и Верба также развивают концепцию субъективной компетенции, которая представляет из себя убеждение индивида в том, что он может повлиять на политический процесс, или осознание его способности оказывать давление на политику. Эта мысль хорошо соотносится с понятием Лернера «личного бессилия» — чувство, что ты ничего не можешь сделать с личными или общими проблемами, связанными с мыслью, что ты не можешь пойти простив судьбы или религии. Это качество противоположно «ожидание того, что то, что ты скажешь и сделаешь, будет иметь последствия в мире».

Исследователи, которые берут во внимание когнитивный и познавательный аспект личности не всегда утверждают, что это самый важный аспект. Наоборот, общая характеристика ценностно-мотивационного подхода, представленного выше, хорошо сочетается с этой моделью сильных сторон и ограничений когнитивного подхода.

Холистические теории

Нужно также упомянуть Гештальт-школу, хотя она и не оказывала влияния на исследования национального характера. Рут Бенедикт говорила об обществах и его ценностях, а не об индивидах и говорила в психиатрических терминах (например, параноид), чтобы облегчить ее оценку сути этоса культуры в целом. В некоторой степени, конечно, она применяет свою характеристику общества к его членам. В этом отношении ее акцент на полном соответствии культуры, выраженной через индивидов, соответствует подходу гештальт, которую также использовал Бэйтсон.

Что касается этой теории, то исследования национального характера заканчиваются на Курте Левине, хотя важность такого подхода к субъекту подчеркивается и у Мерфи. Левин, обсуждая американцев и германцев, использовал свои понятия пространства и дистанции, чтобы охарактеризовать поведенческие и установочные различия, а также пытался описать структуру личности в тех же терминах. Но подход Левина имел существенные ограничения и не был использован другими исследователями национального характера.

Обобщая роль психологической теории в исследовании национального характера, можем отметить, что только теория научения и психоанализ были значимыми. В общем, социальные ученые склонные обращать преувеличивать психологические аспекты социокультурных паттернов. Они демонстрируют меньшее согласие в развитии теории человеческой личности (индивида или модальной), которая может быть полезной в понимании того, как на самом деле социокультурный порядок влияет и как подвергается влиянию модального количества конкретных паттернов индивидуальных психик.

Теоретические проблемы эмпирического описания модальной личности

В исследованиях национального характера было две эры: 1935–50 гг. — господство психоаналитиков и ориентированных на личность антропологов вылилось в слияние этнографического и клинического методов. Второй период — 1955–65 гг. характеризуется более «количественным», сравнительным (несколько культур) подходом.
Проблемы метода вытекали из теоретических несовершенств. Одна из основных — это отсутствие представления о модальной личности как отдельного от других социально-психологических аспектов. Обычно общество в этой традиции описывалось в социокультурных терминах, то есть нормативного моделирования убеждений, ценностей, институциональных практик и межличностных отношений в том виде, как они представлены в коллективной жизни (религия, работа и т. п.). Клакхон и Мид замечают, что антропологи стали использовать психологические термины, когда описывали культурное предписывание, вот примеры: «имплицитная культура», «конечные связи», «темы». Но это были исследования скорее паттернов культуры, чем индивидуальных личностей. Довольно мало исследований, которые ставили бы модальную личность на первое место.

Были различные неполные определения национального характера. Голдфранк описывает индейцев в терминах поведения — «бесстрашные» и «спорщики», не обращая внимания на более важные ценностно-мотивационные структуры. Бенедикт и другие тоже остаются на поведенческом уровне, давая мало места внутриличностным процессам. Хэллоуэлл показывает более психологический подход, его народ «неагрессивный и способный к кооперации» и приходит к выводу, что они просто не имеют агрессии как психологической категории. Потом выясняется что агрессия все же есть, но в других формах. Рисман обсуждает характер современную американскую ситуацию в терминах «традиционно направленных», «внутрь направленных» и «направленных на другое» моральных характеристиках. Он обнаруживает некоторые психологические характеристики каждого типа, например, люди, направленные на другого ждут одобрения окружающих, их ценности легко изменяются в зависимости от окружающих, отвечают на групповые санкции рассеянной тревогой, а не стыдом или виной. Однако Рисман все же сосредоточен на формах «направленности» в разных институциональных сферах, а не на формулировании личностных переменных. Короче, несмотря на то, что мы имеем кучу психологических характеристик социального поведения американцев, у нас нет адекватного анализа личностных структур, вызывающих это поведение.

Основная проблема эмпирических исследований национального характера — очевидная и актуальная до сих пор — отсутствие ясной, устоявшейся аналитической схемы, то есть универсально применимой системы понятий и описательных переменных, которые могли бы дать возможность описывать личностные структуры и сравнивать их. Даже самые последовательные исследования, которые основаны на широкой теоретической базе, относительно ограничены на уровне описания переменных или категорий. Эта проблема приводит к идиосинкразии: каждый исследователь, занимаясь непосредственным наблюдением, замечает что-то свое и результаты у всех свои, непересекающиеся и несравнимые. Они интересны в качестве базы для разработки стандартизированных методов, но не представляют никакого интереса для научного изучения национального характера, потому что непонятно, что заметил этот исследователь, что пропустил, а что не захотел заметить.

****************************************************************** 

Про россиян: Инкельс, Ханфманн и Бейер использовали интервью, включавшие батарею тестов (ТАТ, незаконченные предложения, пятна Роршаха и проективные вопросы). Опрашивали беженцев из Советской России и обнаружили целый синдром всяких особенностей: очень сильный стимул социальных связей, заметная эмоциональная живость, и общее отсутствие хорошо развитых, сложных защитных механизмов. Другие качества, особенно заметные в сравнении с американской контрольной группой — это отсутствие акцента на упорядоченности, приоритете планирования, и на упорной борьбе. Показывая меньшие, чем у американцев, значения мотивации достижения, автономии и одобрения, россияне показывали устойчивое эго, высокую самооценку и готовность исследовать свои собственные мотивы и чувства. Однако это исследование имеет те же недостатки, что и вышеописанные — оно не использует стандартные схемы анализа, стандартизация в данном случае — чуть ли не единственный способ обеспечить сравнимость данных[1]

******************************************************************

Один подход заключается в том, чтобы сфокусироваться на одном параметре (например «оральность» или «агрессия»), отвечающим двум критериям: (1) он должен присутствовать у всех взрослых как потенциально развиваемый среди людей, так и социокультурная характеристика общества в целом; (2) иметь функциональную значимость для личности и для социальной системы.
Трудно выделить один «наиболее важный» набор аспектов для изучения национального характера, все же попытаемся собрать те аспекты, которые интересуют большинство исследователей и соответствуют критерию функциональной значимости:

Отношение к власти: 

    — (1)способ адаптации поведения при отношениях с властью; его    собственное отношение к власти — убеждения,

    — (2) ценности и установки относительно власти и отношений власть-имущих и остальных;

    — (3)фантазии, защиты и теории власти и личности, которые стоят за первым и за вторым.

Обычно это отношение пролегает по оси: авторитаризм — эгалитаризм. Из различных исследований, пусть и несравнимых между собой, следует, что высок уровень авторитарности в Советской России, Японии, среди индейцев Танала, Алор и Соутоу. В большинстве исследованных стран это измерение было найдено, поэтому оно войдет в «сравнительный подход изучения национального характера».

Я-концепция (кем человек себя считает, как к себе относится, кем бы хотел быть и кем собирается стать (с ужасом или с нетерпением). Источник общей я-концепции будут представления индивида о маскулиности и феминности, его ценности в форме моральных запретов и идеалов; его способ совладания с внутренними побуждениями и внешними возможностями и барьерами. Они, под разными названиями, измерялись у Рисмана, Джиллина, Мид, и наиболее глубоко — Эриксон и Кардинер. К этой же категории отнесем еще два аспекта, хотя они должны были бы образовать отдельную категорию: сохранение внутреннего равновесия (Что должен делать человек или кем быть, чтобы сохранять душевное равновесие?) и базовые формы тревоги (Если я сделаю (или подумаю) Х, последствия будут неприятными, болезненными, разочаровывающими, Y. Нас интересует Y.): полный распад, всасывание (оральное), лишение любви, падение в глазах того кто любит вас, публичный стыд-позор, групповая изоляция, заполнение эго непринимаемыми импульсами, кастрация, вина (различные формы аутоагрессии).

Первичные дилеммы или Конфликты и способы справиться с ними (по Эриксону: детские: базовое доверие — недоверие, автономия — стыд и сомнение, инициатива — вина, состоятельность — неполноценность; подростковые: идентичность — диффузия роли, близость — изоляция).

Эти мы далеко не исчерпали весь круг возможных для изучения аспектов, но создали некий базис для этого.

Методологические проблемы оценки модальной личности

Три типа процедур использовались для изучения национального характера:

— исследование личности (не поведение группы как целого, а индивидуальное): проективные методики (внесли самую существенную часть — Роршах, ТАТ), автобиография, сны, полуструктурированное клиническое интервью,

— психологический анализ феноменов коллектива взрослых индивидов (институциональные практики, фольклор, масс-медия и т. п.) с допущением, что постулируемые характеристики являются модальными в этой популяции;

— психологический анализ системы воспитания детей (с целью предсказать, какие личностные характеристики она усиливает в детях и, значит, в следующем поколении взрослых).

 


[1] Русские в измерениях Инкельса 

• Ярко выраженные потребности принадлежности (аффилиации), отсутствие, в противовес американцам, тревоги относительно мнения окружающих о них, принятие группового членства и взаимозависимости в малых группах (семья, рабочий коллектив, круг друзей); ярко выраженные у американцев потребности в достижениях, одобрении, признании и автономии отсутствовали или были невыражены у русских.
• У русских, по сравнению с американцами, намного меньше развиты защитные механизмы, позволяющие управлять аффектами.
• Одной из важнейших психологических дилемм для русских является постоянное стремление понять, пытаются ли их обмануть; другие важные дилеммы — это оптимизм/пессимизм, или вера/безнадежность, а также бессознательная дилемма активности/пассивности. Американцы во всех тестовых ситуациях демонстрировали ровный, не выражающий противоречий подход: активный, оптимистический, инструментальный, а действительно важной дилеммой для них выступила проблема автономности/принадлежности.
• Русские показали более высокую самооценку, и меньше сомнений в чертах собственной личности, но при этом демонстрировали более низкий уровень самопроверки. При проверке предложенной Рут Бенедикт разделения на культуры вины и стыда, различий между русскими и американцами найдено не было. Вместо этого было отмечено, что у русских возникают чувства и вины, и стыда, когда они нарушают нормы межличностного взаимодействия, такие как доверие, честность, верность другу, а у американцев возникают эти чувства при нарушении «публичных» норм, таких как этикет или хорошие манеры.
• К властным фигурам русские относятся с большим страхом и менее оптимистическими ожиданиями, чем американцы; из биографических бесед делаются также выводы о том, что русские более расположены к руководителям-«отцам», опекающим и требовательным, тогда как американцы ждут от руководителей инициативности и соблюдения законов.
• Одну из наиболее ярких черт русских Инкельс отмечает их экспрессивность, особенно ярко они выражали такие эмоции как страх и подавленность. Они стараются увидеть в окружающих людях совокупность внутренних качеств, их сущность, а американцы больший акцент делают на внешнем поведении. 


Источник: http://cross-cultural.jimdo.com/исследователи/инкельс/национальный-характер/