Никитина Э. В. Влияние этноменталитетов на процесс укрепления российской гражданственности

Сложность происходящих в России с конца ХХ в. социально-политических трансформаций на фоне девальвации общечеловеческих ценностей (долга, ответственности, добросовестности, трудолюбия, служения Родине) и крайне противоречивые события на Украине и в Европе после возвращения Крыма в Россию пробуждают особый интерес к проблемам формирования гражданского общества, вопросам воспитания гражданственности, патриотизма и политической культуры населения в полиэтническом государстве.

М. Н. Губогло отмечает: «Вокруг вопросов, связанных с этнической и гражданской идентичностью, возник особый эпицентр напряжённой дискуссии среди политиков и экспертов по проблемам межнациональных отношений и формирования согражданства; прежде всего, этот интерес обусловлен политизацией этничности и этнизацией политики» [4, с. 91]. В конфессионально и культурологически разнородной Российской Федерации проблемы полиэтничности, межнациональных отношений и межэтнической адаптации являются «камнем преткновения» в процессе формирования единой гражданственности и гражданского общества. Выявление соотношения этнического и гражданского в самосознании человека и общества позволяет определить степень социальной адаптации и возможность интеграции народов в единое национальное государство.

Гражданственность представляется как внутренний стержень человека, как главный фактор устойчивого развития личности и общества, этноса и страны, как основа адекватного отношения к народу и государству. В настоящее время официальными институтами российской власти целенаправленно разрабатываются тактика и стратегия формирования гражданственности нации и гражданского общества в целом с учётом этнокультурных особенностей народов, входящих в Российскую Федерацию.

Преобразования в обществе и государстве, успешное проведение Олимпийских игр в Сочи, мирное возвращение Крыма в состав России, защита русского населения диаспоры, бесспорно, способствовали положительным сдвигам в настроении масс и стали знаковыми в организации гражданского общества и укрепления демократии. Тем не менее опасность того, что укрепление государственности в многонациональной стране пойдет вразрез с нормами гражданского общества (привычным путем принижения значимости народов и человека, как было в Российской империи с делением населения на русских и инородцев и в СССР — на «великую нацию» и «малые народы»), сохраняется.

В российском обществе к началу ХХI в. усилились представления о градации национальностей. На фоне национально-гражданской разобщенности формой выражения неудовлетворённости социально-экономическим и политическим положением населения стали претензии к этническим и религиозным «чужакам», особенно по отношению к переселенцам с юго-востока и Кавказа. «К татарину-мусульманину, приехавшему в Москву из Казани, отношение лучше, чем к мусульманину-дагестанцу, приехавшему из Махачкалы, при том что юридический статус их одинаков и ничем не отличается от статуса выходцев из Санкт-Петербурга» [19, с. 54]. Ссылка на психологическую ксенофобию не объясняет всего происходящего в подобных случаях. «В современной России угрозу социально-политической стабильности представляют не межнациональные конфликты, а нарастающая социально-политическая напряженность как прямое следствие распространения ксенофобий и усиливающейся дискриминации меньшинств», — объясняет О. А. Лиценбергер [14, с. 233].

У постсоветских новоявленных россиян до сих пор в полной мере не сформировалась гражданственность как осознание своих равных прав и обязанностей по отношению к единому государству. В 1990-х гг. она была подавлена взрывом этничностей множества народов, исторически населяющих территорию Российской Федерации, и неодинаковым политическим и экономическим решением этой проблемы в разных регионах страны — от предоставления дифференцированного суверенитета национальным республикам до «чеченской войны». Советский интернационализм распался на десятки вариантов этноцентризма, заставляющего этнического человека воспринимать и оценивать окружающий мир сквозь призму традиций и ценностей только родного народа, не замечая права на своеобразие и самоопределение за другими этносами. Следовательно, успех в укреплении общероссийской гражданственности напрямую связан с выявлением и использованием позитивного потенциала этничностей всех российских народов и прекращением деструктивных настроений на этноментальном уровне.

Реальная история такова, что для России в критические моменты важны были именно «малые народы», грудью встававшие на защиту Отечества. Казалось бы, за многие века совместной борьбы и труда Россия давно должна была бы полностью «обрусеть», но она по-прежнему остается государством, включающим в себя разные общества с многообразными социально-экономическими условиями и культурами, для которых характерны свои системы ценностных ориентаций и гражданственности, различные сочетания индивидуализма и коллективизма, неодинаковые формы сотрудничества и выживания.

В отличие от многих западных стран в России общегосударственная гражданственность составляется на базе региональной (этнической) гражданственности татар, башкир, чуваш, удмуртов, марийцев, калмыков, якутов, чеченцев и других народов. И именно в полиэтничности российского населения некоторыми отечественными исследователями видится серьёзное препятствие на пути к гражданскому обществу. М. Н. Гендугова пишет: «Становление гражданского общества — это длительный процесс формирования гражданских институтов и гражданского самосознания индивидов при непременном условии формирования гражданственности и демократического гражданского поведения. Но при этом гражданское общество в России не должно иметь межнациональных границ, а гражданственность — национальной (в узком понимании «местечковой» национальности) привязанности» [2, эл. ресурс].

Утверждение, что демократия в России должна быть связана с преодолением этничности в пользу гражданской нации, поскольку это позволит устранить этнические преимущества или этнические преграды, — ошибочное. Такая постановка проблемы обостряет вопрос о ценности национальных культур, традиций, языков. К примеру, О.Н. Полухин, отмечая очевидность того, что историко-культурное наследие российского государства и его традиции являются «скрепляющей силой всего здания государственности, общественности, гражданственности» [21, с. 116], тем не менее предлагает обратить внимание на противоречивость проводимой центральной властью региональной политики по отношению к территориальным образованиям. «Вплоть до начала XXI в. она [центральная власть] недостаточно учитывала тот факт, что местное сообщество — целостное образование, включающее в себя не только экономические параметры, материально-финансовую базу, но и духовно-культурные и исторические традиции, которые только в совокупности составляют гражданское сообщество и самоуправление» [21, с. 18].

Российский общегосударственный патриотизм и гражданственность принципиально должны иметь не надэтнический, а полиэтнический характер. Как утверждает А.М. Князев [10, с. 173], гражданственность личности предполагает не только правовую принадлежность к государству, но и некую «глубинную нравственность», под которой понимается следование личностью общим правилам и императивам, зачастую не предполагающим правовых обязательств и юридической ответственности за неисполнение. Моральная заинтересованность, «глубинная нравственность» и есть сфера этноментальности — то, что формируется в человеке подспудно культурой, традициями, историей, языком, бытом, школой его родного народа. Поэтому, трактуя и анализируя состояние гражданского сознания конкретно новых россиян, следует различать два аспекта: 1) общенациональное сознание единой гражданской российской нации, 2) политическая культура этнических общностей, входящих в состав многонационального народа России. Для философского осмысления проблемы взаимодействия этноментальности и государственности огромный материал преподнес Крым 2014 года.

Формирование единой гражданской нации — одно из модернизационных государственных направлений Российской Федерации, и рациональная национальная политика является важнейшей его составляющей. В статье «Россия: национальный вопрос» (Независимая газета. 2012. 23 января) В. В. Путин четко определил основные направления работы российского правительства в сфере межнациональных отношений. Разбирая две популярные в настоящее время концепции решения национального вопроса — «плавильный котел» (США) и «мультикультурализм» (Западная Европа, Канада, Австралия), он утверждает, что для современной России не подходит ни одна из них. «Плавильный котел» ассимиляции барахлит и чадит — и не способен «переварить» все возрастающий масштабный миграционный поток. Мультикультурализм, отрицающий интеграцию через ассимиляцию, потерпел поражение. «За провалом мультикультурного проекта стоит кризис самой модели национального государства — государства, исторически строившегося исключительно на основе этнической идентичности».

При всей внешней схожести ситуация в России принципиально иная. Россия — «историческое государство». Президент признает, что историческая Россия не моноэтническое государство и не американский «плавильный котел». Россия возникла и веками развивалась как многонациональное государство — государство, в котором постоянно шел процесс взаимного привыкания, взаимного проникновения, смешивания народов на семейном, на дружеском, на служебном уровнях. «У нас есть исторический опыт, которого нет ни у кого. У нас есть мощная опора в менталитете, в культуре, в идентичности, которой нет у других».

Такая позиция созвучна взглядам российских этнополитологов. По мнению Э. А. Паина, «в России нет и никогда не было политики мультикультурализма» [цит. по: 16, эл. ресурс]. Проблемы Запада с мультикультурализмом — это следствие отхода от идеи гражданской нации, в то время как российские проблемы межкультурных отношений — это проблемы страны, в которой формирование гражданской нации только начинается. Россия — традиционное полиэтническое государство по типу «мозаичного общества», состоящего из многих этнокультурных общин, но не объединенных в единый гражданский организм. Мультикультурализм — это постнациональная политика, представляющая собой попытку решения проблемы вливания иммигрантов в мононациональное государство. Российская Федерация — не иммигрантское общество, не многокультурная нация, а «многонациональное государство». Это качество Российская Федерация унаследовала от Советского Союза: СССР являлся союзом национальных республик, РСФСР объединяла национальные автономии. «Если в России где-то и может проводиться политика мультикультурализма (в принципе постнациональная) — то только в национальных республиках. И, в общем-то, это могло бы быть неплохой инициативой со стороны федерального центра, так как положение русского населения в этих республиках (или, например, татарского в Башкортостане) требует дополнительной защиты» [17, эл. ресурс].

Ключевое положение выступления В. В. Путина по национальному вопросу мы бы обозначили как диалектический синтез мозаичности (модель соседского сосуществования этносов под одной государственной властью) и мультикультурализма (интеграционная модель «общества без доминирующей культуры») в построении российской государственности. «Нам необходима стратегия национальной политики, основанная на гражданском патриотизме. Любой человек, живущий в нашей стране, не должен забывать о своей вере и этнической принадлежности. Но он должен прежде всего быть гражданином России и гордиться этим. Никто не имеет права ставить национальные и религиозные особенности выше законов государства. Однако при этом сами законы государства должны учитывать национальные и религиозные особенности».

На наш взгляд, на данном этапе это лучшее решение вопроса о характере соотношения этничности и гражданственности сотни российских народов, поскольку совершенно нежелательно и опасно даже пробовать «переформатировать» Российскую Федерацию в мононациональное (русское) государство, предполагающее ликвидацию национальных автономий и предоставление всем этническим меньшинствам защищённого статуса на всей территории страны. Дискриминация, даже проводимая с позитивными целями, в любом случае остается дискриминацией, которую коренные народы России никогда не признают нормальной при определении их политического, экономического и культурного статуса в едином государстве.

Перспективным выглядит предложенный главой государства вариант самоопределения российского народа: «полиэтническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром». Единственно, есть некоторые сомнения по поводу наличия «русского культурного ядра»: информацию, поступаемую к аудитории через интернет и СМИ, трудно считать истинно русской по содержанию, она формально русская благодаря языку как средству передачи знаков. Поэтому, несмотря на то, что Русь исторически и территориально была и остается интегрирующим субъектом в Российской Федерации, современная Россия — пока лишь русскоязычный конгломерат народов. Повысить уровень гражданской солидарности и взаимного доверия россиян возможно только при усилении государственной роли русской духовности и речи, но при равном уважении культуры и народной мудрости всех других этносов. Становление новой «российской нации» видится именно при таком сочетании якобы несочетаемого: сообщество равно свободных этносов под одной властью, без ассимиляции, с единым идеологическим и гражданско-правовым стержнем внутри общего полиэтничного государства. Народный поэт Чувашии Петр Хузангай в программном стихотворении «Я живу в России» (1950) замечательно обозначил эту тенденцию в сознании нерусских российских народов:

Я синью глаз не наделен,

Не славянин я крутоплечий,

И волосы мои не лен,

И сердцем я чуваш и речью.

Но я солдатом русским был,

Так звали все меня народы!

Навек я с детства полюбил

Россию — родину свободы!

В новой федеральной целевой программе «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014–2020 годы)» заявлено, что «Российская Федерация является одним из крупнейших государств мира с полиэтническим составом населения, обладая при этом этнической (русской) и религиозной (православной) доминантами. В России проживают представители 193 народов (по данным Всероссийской переписи населения 2010 года), обладающих отличительными особенностями материальной и духовной культуры. Культурное и языковое многообразие российских народов защищено государством. В России используется 277 языков и диалектов, в системе государственного образования используется 89 языков, из них 30 — в качестве языка обучения, 59 — в качестве предмета изучения (2010 год). В этих условиях серьезным вызовом и системной задачей является управление этнокультурным многообразием» [22]. Сложность этноуправления заключается в том, что у народов и языков Российской Федерации будут разные судьбы, поскольку они входят в полиэтническую российскую нацию с разным потенциалом и разными перспективами.

Современное российское государство сочетает в себе федеративную организацию с элементами конфедерации. Говоря о специфике российского федерализма, А.Г. Здравомыслов отмечает, что именно национально-этнические аспекты политической реальности осложняют федеративные отношения в нашей стране. По его словам, «нынешний этап развития российского федерализма связан с действующей Конституцией, которая, с одной стороны, провозглашает Российскую Федерацию в качестве федерального государства, а с другой стороны, содержит в себе определенные отступления от этого принципа» [6, с. 63-64]. В первую очередь речь идет о неоднозначном статусе этнических регионов. Регионы, представленные национальными республиками, в соответствии с Конституцией являются суверенными государствами, имеющими свои конституции, свое законодательство, свою государственную атрибутику, свою территорию. Иными словами, национальная республика — это государство в государстве.

В Конституции Чувашской Республики [11, с. 5], принятой Государственным Советом ЧР 30 ноября 2000 г., в пункте 1 статьи 1 главы 1 «Основы конституционного строя Чувашской Республики» сказано: «Чувашская Республика — Чувашия есть республика (государство) в составе Российской Федерации». В пункте 1 статьи 6 отмечено, что «Чувашская Республика несет ответственность за сохранение и развитие культуры чувашского народа и содействует развитию культуры всех народов, проживающих в республике». Таким образом, чувашский народ, получивший свою государственность, объявлялся нацией, т.е. исторически высшим типом этнической общности, для которой характерны единство территории, экономической жизни, культуры и национального самосознания.

Наличие государственности, общего языка и культуры, собственной территории — непременный признак нации. Коренные народы национальных республик обоснованно именуются титульными нациями. Нациями, члены которых имеют собственные представления о гражданственности. Национальные республики, являющиеся суверенными государствами, вправе требовать от своих граждан осознания своих прав и обязанностей по отношению к этническому государству, чувства привязанности к своей этнической территории, признания самоуправления и государственности региона. В рамках своего этнического государства человек должен обладать региональной (этнической) гражданственностью, которая требует от него развитого чувства долга и ответственности перед малой родиной, законопослушания и активной деятельности в пределах своего региона, готовности защищать общие интересы и права своей национально-этнической общности (родного народа).

Однако Законом Чувашской Республики от 24 мая 2012 г. № 37 пункт 1 статьи 1 Конституции Чувашской Республики изложен в новой редакции: «Чувашская Республика — Чувашия есть республика в составе Российской Федерации». Из основного закона республики таинственным образом вырезали главное статусное слово «государство». Теперь Чувашия — просто республика. Какие последствия будет иметь для чувашского народа это политическое решение догадаться нетрудно. Общественность и оппозиционная часть депутатского корпуса возмущены «беспределом в Госсовете» и пытаются протестовать [15, с. 1-2]. Возможно, «подлинной целью федеративной реформы, инициированной В. В. Путиным, было изменение властной конфигурации, ослабление глав регионов как средоточия власти» [27, с. 84]. Однако наступление власти на малочисленные этносы и их государственность настораживает и заставляет тревожиться за судьбу теперь уже чувашской народности и будущее других российских коренных народов.

«Укрепление единства российской нации» через формирование общегосударственной гражданственности россиян является одной из главных задач для власти. «В условиях интенсивных интегративных процессов сохранения различий (социальных, профессиональных, национально-этнических, экономических, региональных и т. д.) гражданственность получает новое обоснование, которое находит свое оформление в разнообразных институтах гражданского общества. Единство в разнообразии может обеспечить именно гражданственность как интегративный компонент взаимодействия общества с другими составляющими гражданского общества» [9, с. 51]. Гражданственность, определяющая нормы и принципы социально-правового взаимодействия государства с институтами гражданского общества и с отдельными гражданами, объединяет государство, общество и человека. Основные функции гражданственности проявляются в зависимости от специфики социальной, национальной и духовной среды, влияющей на социализацию человека.

По наблюдениям И. Ю. Новичковой, в системе гражданского бытия и гражданских отношений в настоящее время возрастает роль нравственных, экологических, конфессиональных, этнических, гендерных, возрастных начал гражданской активности [18]. В ряде регионов мира особой гражданской активностью начинают отличаться женщины, представители пожилого возраста, служители религиозных культов. В постсоветской России наблюдается усиление этнической составляющей в структуре гражданственности, что связано с вливанием исторически сложившейся полиэтничности государства в «новый контекст постиндустриальной реальности». В России активно ведутся этносоциологические исследования как на региональном (И. И. Бойко, В. Г. Харитонова в Чувашии, Г. И. Макарова, Я. З. Гарипов в Татарстане, Э. Я. Яковлева, В. В. Михайлова в Якутии и др.), так и на федеральном (М. Н. Губогло, Л. М. Дробижева) уровнях, в которых акцент делается на выявлении взаимосвязи между гражданской идентичностью современных россиян и степенью актуализации их этничности.

На основе анализа результатов социологических обследований 2011 и 2013 гг. в Чувашской Республике И. И. Бойко и В. Г. Харитонова делают вывод, что региональная идентичность (гордость за Чувашию) опережает общегражданскую (гордость за Россию), причём не только у чувашей, но и у русских, хотя у первых в более значительной степени [1, с. 16-17]. Однако для более половины респондентов как в целом, так и отдельно у чувашей и русских произошло объединение общегражданской и региональной идентичностей. Это свидетельствует о том, что проблема соотношения «российскости» (общероссийской гражданственности) и «чувашскости» (этничности) крайне сложна и противоречива. Но без антагонизма, поскольку центральной линией в умонастроениях населения Чувашии является сосредоточение внимания на позитивной совместимости общенационально-гражданской и этнической идентичностей. Главный вывод чувашских социологов — гражданская нация не противоречит существованию этнических наций. Формирование российского народа должно осуществляться через поддержку и укрепление региональных и этнических сообществ россиян. Россияне — это историческая и социально-политическая общность, закрепляющая «единство в многообразии».

Между тем, американо-французская теория гражданской нации, с опорой на которую начато строительство гражданской нации в России, предполагает очень жёсткие ассимиляторские практики и отмирание этничностей. Гражданская нация будет противоречить существованию этнических наций России, каковыми считают себя татары (татарская нация), чуваши (чувашская нация), башкиры (башкирская нация), чеченцы (чеченская нация) и др. Искусственно создаваемая государством политическая нация, нивелирующая сложившиеся статусы и интересы этнических общностей, — весьма зыбкий путь нациестроительства. Зная историю народов Поволжья и Приуралья, заранее можно предположить, что тезис «татар, башкир и чувашей как наций в Российской Федерации нет» вызовет сопротивление со стороны активистов этнонационального движения в этих регионах. Татарин осознаёт себя членом татарской нации и в Татарстане, будучи гражданином России, и за рубежом, имея иностранное гражданство. Для него подмена понятий при соотнесении осознания своей принадлежности к татарской нации с гражданственностью представителя «российской нации» очевидна.

Термин «российская нация» менее удачный для обозначения полиэтничного населения Россиии по сравнению с понятием «многонациональный народ Российской Федерации», закреплённым в Конституции Российской Федерации, поскольку речь идёт о совместном проживании в рамках одного государства разных народностей и наций. Более справедливым могло бы быть понятие «российская меганация» как большой союз всех этносов России, как российская конгломерация, т.е. соединение отдельных народов в одно целое, при котором они сохраняют свои черты и свойства.

Но в рассматриваемой федеральной целевой программе уже закреплено понятие российской нации, которое следует трактовать как «полиэтническая нация». В интернет-словаре политических терминов «POLIT-slovar.ru» полиэтническая нация определяется таким образом: «Полиэтническая нация — нация, состоящая из различных народностей, имеющих свою культуру, традиции, обычаи, язык и другие ценности. Одной из первых полиэтнических наций можно рассмотреть жителей древнего Рима. В последующем СССР, Чехословакия, Югославия и другие. Сплочённости полиэтнической нации способствует единая национальная идея, к которой стремятся все народности, входящие в состав полиэтнической нации. В настоящее время в Российской Федерации также сложилась полиэтническая нация: население Российской Федерации состоит из неоднородных субъектов Российской Федерации (республик, краев, областей, автономных округов и областей, городов федерального значения). При этом особенностью этнополитической структуры современной России является определённое этническое и национально-культурное «лицо» каждого субъекта Федерации (русское — в областях, краях, городах федерального значения, национально-титульное — в республиках, автономных округах и областях) при полиэтническом (смешанном) составе населения субъектов Российской Федерации» [20, эл. ресурс].

Фраза «В настоящее время в Российской Федерации также сложилась полиэтническая нация» звучит обнадёживающе, однако тревожные результаты некоторых (хотя и критикуемых за недостаточную объективность) социологических исследований в сфере межэтнических отношений [см.: 3, эл. ресурс] заставляют в этом сомневаться.

По данным рейтинга межэтнической напряжённости в регионах России «Гроздья гнева» (осень 2013 — весна 2014 гг.), самое большое количество межэтнических конфликтов (неоднократные случаи массовых насильственных действий) было зафиксировано в Дагестане, Москве, Санкт-Петербурге, Ставропольском крае, Татарстане. Во вторую по количеству конфликтов группу (неоднократные организованные массовые ненасильственные конфликтные действия; зафиксированы случаи этнически мотивированного насилия; политическая активность с эксплуатацией этнической тематики) из Поволжья попали Нижегородская, Самарская и Саратовская области.

Чувашия включена в группу регионов с низкой напряженностью («Преимущественно ненасильственные конфликтные действия; единичные, не связанные друг с другом случаи этнически мотивированных насильственных действий») вместе с такими регионами, как Карелия, Удмуртия, Ярославская область, Рязанская область, Мордовия и другие. В качестве позитивного примера названа Калужская область, где, несмотря на высокий приток мигрантов, не наблюдается обострения межэтнических отношений. К регионам с неэффективной национальной политикой отнесены Краснодарский и Ставропольский края, Москва. Среди регионов с успешной национальной политикой — Пермский край, Саратовская, Оренбургская области, Мордовия и Чувашия.

Несмотря на то, что Чечня попала в группу регионов, где наблюдается «отсутствие зафиксированных конфликтных действий либо несколько онлайн-действий; отсутствие доказанного насилия по этническому признаку», тезис относительно благополучия ситуации в Чечне спорен. Очевидно, в этом регионе эффективность национальной политики и межэтническая стабильность вызваны авторитарным стилем управления и вытеснением в результате известных событий нечеченского населения из республики и превращением её в моноэтнический субъект [3, эл. ресурс].

По мнению авторского коллектива проекта «Гроздья гнева» (Сергея Старовойтова, Ивана Жукова, Александра Балацкого и др.), российское общество остается расколотым в социальном, идеологическом, культурном и национальном отношении; в 2013 г. проблема межэтнических отношений вышла на первый план. «Массовые волнения в Пугачеве, Бирюлево и других городах показали, что одной только пропагандой дружбы народов невозможно преодолеть межнациональную рознь. На смену проблеме сепаратизма пришла новая угроза — рост ксенофобии и связанных с нею экстремистских идеологий. В настоящее время рост межэтнической напряжённости констатируется всеми опрошенными экспертами, и очевидно, что необходимо обстоятельное изучение данного феномена и долгая работа по снятию напряжённости и предотвращению конфликтов» [3, эл. ресурс].

Более того, молодых граждан Российской Федерации по факту можно считать только «россиянами наполовину». По данным аналитического доклада «Самоидентификация студенческой молодежи», который был выполнен Институтом этнологии и антропологии РАН специально для членов президентского совета по межэтническим отношениям и оглашен на заседании совета 3 апреля 2014 г. [23, эл. ресурс], лишь половина из опрошенных в 2013 г. 5237 российских студентов различных специальностей, проживающих в Поволжском (ПФО), Северокавказском (СКФО) и Южном федеральных округах (ЮФО), а также в Москве, на вопрос, кто такие «мы», ответили: «Мы — граждане России» (49%). Это третий по популярности вариант ответа.

Намного опережают идентификации «мы — это моя семья» (78%) и «мы — это мои друзья» (68%). Определяет свою общность через малую родину, национальность и религию значительно меньшая доля студентов — 36, 31 и 22% соответственно. Как отмечает один из авторов доклада В.Ю. Зорин, «даже 49% называющих себя в первую очередь гражданами России — относительно высокая цифра, поскольку среди старшего поколения такая гражданская самоидентификация не столь сильна в силу ностальгии по СССР. Если учитывать другие варианты ответов, апеллирующих к гражданской солидарности, то разделяющих общероссийскую гражданскую идентичность среди молодежи будет до двух третей. Столько же своей Родиной считают всю Россию (43% в качестве таковой признают регион, еще 38% — родной город)» [23, эл. ресурс].

Для молодых россиян быть русским — значит родиться в России и быть воспитанным в традициях русской культуры (так ответили 38% респондентов). Русскость через этническое происхождение определяют только 23% опрошенных. Этническое происхождение начинает беспокоить российскую молодежь, только когда речь заходит о мигрантах. В то же время на Северном Кавказе у молодых россиян не вполне сложилась общероссийская гражданская идентичность: они разделяют своих и чужих по этническим и религиозным признакам, а региональный патриотизм оттесняет на второй план общенациональный. Северокавказская молодежь — преимущественно верующие мусульмане (до 70% опрошенных причислили себя к этой религии), они значительно чаще, чем в других регионах России, идентифицирует себя с единоверцами.

Доля ответов «мы — граждане России», «мы — это люди одной национальности» и «мы — это люди одной веры» была практически одинаковой (чуть ниже 40%). При этом лишь незначительное меньшинство жителей Северного Кавказа идентифицируют себя с носителями русской культуры — всего 4% (в соседнем ЮФО — 19%). В СКФО чувство региональной идентичности преобладает над общероссийским патриотизмом. Родиной назвали свой регион 56% респондентов из этого федерального округа, Россию — только 51%. В соседнем ЮФО значимость региона ниже (43%), а страны — выше (67%). Для северокавказской молодежи важнее, чем для их ровесников из других частей России, своя этническая принадлежность. Этническое происхождение имеет для них большое значение даже на повседневном уровне (55% заявили, что часто задумываются о своей национальности) [23, эл. ресурс]. В общем, соцопросы обнаруживают пробелы в осуществлении единой национальной политики.

Р.В. Игнатовская также считает, что неверно наделять гражданственность универсальными характеристиками, лишая ее национального содержания, этнических и социокультурных ограничений, ориентируя на всеобщность и всечеловечность [8, эл. ресурс]. Гражданин не тот, кто обладает высокой степенью независимости и свободы мнения в отношении других людей и ведёт активную социальную жизнь в конкретном социуме. Граждански зрелая личность характеризуется готовностью к достижению социально значимых и индивидуально необходимых целей в соответствии с имеющимися в обществе социокультурными, экономическими и политическими возможностями и с соблюдением при этом существующих морально-правовых норм и национальных традиций. Воспитание гражданственности — это прежде всего формирование сознания личности, а точнее, национального самосознания.

Представления о подлинной гражданственности и ее содержательных компонентах формируются веками. В разных культурах российских народов сложились собственные смысловые модели гражданственности. Но в критические для страны и государства моменты всеобщие цели цементируют в монолит частные этногражданские особенности. Так было в Отечественную войну 1812 г., так было в 1941-1945 гг. Выражая индивидуальный и социальный интерес, а также ментальные установки человека, гражданственность предстает как проявление личностного сознания ответственности и долга по отношению к родине и государству, преломленного через этническую культуру и традиции.

В исследовании гражданственности молодёжи в современной России М. Н. Гендуговой [2, эл. ресурс] делается заключение, что особенности формирования гражданственности в разных обществах зависят от типа ментальности народа. На основе социологических опросов ею выявлено, что молодежь Российской Федерации позитивно воспринимает идею «сильного государства» и идею уникальности российской нации. При этом молодые люди осознают постепенное размывание традиционной культурной идентичности, вследствие чего склонны к отторжению ряда современных социокультурных образцов глобального мира, не соответствующих их российской ментальности. В то же время на практике долгое «зомбирование» российской молодежи через интернет, СМИ, школу и англо-американскую наднациональную шоу-культуру уже принесло свои плоды — некоторая часть российских юношей и девушек выступает против своего Отечества в церквях, на площадях и в интернет-пространстве, не желая знать и слышать о гражданственности.

Выявление специфики взаимодействия этничности и гражданственности как социокультурных феноменов требует рассмотрения вопроса, какой потенциал гражданственности имеется в этничности и какие качества этничности могут способствовать или препятствовать формированию единой общегосударственной гражданственности в условиях полиэтничной среды, в частности, в многонациональной России. Этнокультурное многообразие вынуждает пристально изучать особенности этноменталитетов и использовать эти данные при проведении адекватной национальной политики в различных регионах нашей страны, к которой проживает 193 народа. Новообразованному Федеральному агентству по делам национальностей (ФАДН, руководитель И. В. Баринов) придётся учитывать, что неодинаковые механизмы формирования гражданственности россиян разной этнической принадлежности обусловливают многоплановость работы и разнообразие проводимых государством программ и проектов.

При построении единой общероссийской гражданственности в разных регионах страны следует принимать во внимание особые этноментальные качества «титульных наций». Например, на территории Чувашии, Татарстана и Башкортостана характер мероприятий, проводимых в рамках национальной политики, не может быть абсолютно одинаковым.

Повторим еще раз, что башкиры — очень свободолюбивый и воинственный народ в Урало-Поволжье. Давить политическим, экономическим, культурным рычагами на свободу башкира — заведомо тупиковый путь, но приемлемо дружественное обращение к Башкортостану за помощью и поддержкой. Не исключено, что этой особенностью башкирского этноменталитета воспользовался первый Президент Российской Федерации Б.Н. Ельцин во время предвыборной кампании в 1996 году. После визита Президента Российской Федерации в Башкортостан в преддверии выборов, когда были достигнуты договорённости по многим острым вопросам, республиканская власть во главе с М. Г. Рахимовым обеспечила Ельцину 51,01% голосов на выборах во втором туре.

Татарский менталитет — это «коммерческий» менталитет, менталитет торгового, работящего народа, для которого жизненным кредо является следование принципу «Чем я хуже других?». С татарином надо договариваться, торговаться, «брать убеждением в полезности и выгодности, а не силой», иной вариант будет проигрышным.

Чуваши — неимоверно терпеливые и выносливые, преданные традициям люди. Надо учитывать, что по убеждениям это боевой народ, испокон веков славилось особое отношение чувашей к защите родины, к воинской службе. Отбиваясь от монголо-татар волжские булгары и сувары (предки чувашей) многократно демонстрировали исключительный героизм. «В 1229 г. болгары отбили вторую волну наступления, в 1232 г. — третью волну… В сентябре 1236 г. 200-тысячная армия хана Бату начала громить города и селения Волжской Болгарии. Войска, состоявшие из болгаро-чувашей, марийцев, удмуртов, в течение 12 месяцев оказывали героическое сопротивление завоевателям» [5, с. 113]. Верность присяге — выдающаяся черта чувашского менталитета, сохранившаяся со времен полководца Модэ до наших дней и заслуживающая пристального внимания при формировании подразделений современной российской армии. Можем утверждать, что этот древний народ сверхтолерантно (как свидетельствует история) относится к действующей власти, но нельзя скидывать со счетов и то, что при запредельных нарушениях справедливости этот тихий народ не раз поднимался и в защиту себя, и в защиту Московского царства.

Таким образом, сущность формирования единой гражданственности в полиэтничном обществе двойственна и выражается, с одной стороны, в социально-исторической необходимости сосуществовать разным народам в одном государстве и, с другой стороны, в жизненно важном для каждого этноса процессе культурно-политической самореализации. По сути, это диалектическое взаимодействие двух тенденций: ограничивающая народы общественная необходимость и стремящаяся её преодолеть этничность как феномен активно-творческого проявления национальной культуры. Противостояние или тяготение к гармонии этих тенденций составляет основу диалектического противоречия, движущую силу формирования гражданственности в полиэтническом обществе.

Успех в воспитании нормальных граждан полиэтничного государства (согласно федеральной целевой программе «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014-2020 годы)», речь идёт о гражданах, положительно оценивающих состояние межнациональных отношений, с высоким уровнем толерантного отношения к представителям другой национальности, поддерживающих равноправное этнокультурное развитие народов России и языковое многообразие, способствующих укреплению гражданского единства и гармонизации межнациональных отношений) зависит от достижения сбалансированности государственных и частных интересов, оптимального соотношения культуры межэтнических отношений и гражданского достоинства в общественном и индивидуальном сознании современных россиян.

В настоящее время гражданственность, патриотизм и культуру межэтнических отношений следует рассматривать как основные нравственные качества личности. «Истинный патриотизм по своей природе гуманистичен и включает в себя уважение к другим народам и странам, к их национальным обычаям и традициям, к их самостоятельности и независимости и неразрывно связан с культурой межнациональных отношений» [13, эл. ресурс]. Бессмысленно искать угрозу гражданскому национальному строительству в полиэтничности государства, как это делается в Прибалтике, Грузии, Украине и некоторых других постсоветских государствах. Полиэтничность общества ошибочно воспринимается как главный источник межэтнических трений и конфликтов. Наоборот, полиэтничность — это преимущество для государства, открывающее перед властью набор множества вариантов решения политических, экономических, социальных, культурных проблем.

Этнические общности, объединенные территорией, жизненным укладом и исторической судьбой, обладают необходимыми объективными и субъективными предпосылками для всестороннего сотрудничества, взаимопомощи и взаимопонимания. В отечественных учебниках по этнопсихологии неслучайно приводятся наиболее общие национально-психологические особенности представителей народов, проживающих на одной территории. Мы уже упоминали, что в качестве характерных для татарского, башкирского, чувашского, мордовского, удмуртского, марийского этносов называются такие качества, как неприхотливость и непритязательность в быту, повседневной и профессиональной деятельности, исполнительность и настойчивость во всех видах труда, активно выраженный коллективизм и толерантность [12, с. 150]. Это вовсе не противоречит действительности.

Во-первых, стандарты поведения в полиэтнической среде — это результат постоянного взаимодействия представителей различных народов, поэтому они со временем приобретают общий характер. «При общении с другими личность всесторонне закаляется, убеждается в нужности или ненужности, полезности и бесполезности своих тех или иных действий, привычек, установок и т.п. Выработка устойчивых норм поведения в полиэтнической среде происходит под влиянием реальных общественных отношений, практической деятельности, конкретного опыта общения» [26, эл. ресурс].

Социальное поведение человека типизировано, оно подчиняется нормам, выработанным обществом. Поведенческие стандарты в полиэтнической среде трансформируются, унифицируясь под влиянием огромного потока информации по истории и культуре народов, веками проживающих бок о бок. Иначе неконтролируемый рост этнических моделей поведения и общения может привести к распаду общества. В полиэтнических регионах этнополитическая ситуация спокойная, потому что исторически обусловленное совместное проживание этносов с разными менталитетами и культурными традициями воспринимается как норма.

Во-вторых, географический фактор, включающий общность территории, природные ресурсы, экономическое положение, природные и производственные комплексы и их компоненты и т.д., бесспорно, является одним из важнейших элементов, влияющим на формирование схожего менталитета этнических групп. Природные условия территории влияют на жизнь народов, отражаясь в некоторых общих особенностях их хозяйственной деятельности, культуры, быта и психики. Объективно складывавшиеся для всех народов Поволжья на протяжении столетий условия существования (суровость климата, бедность земли, всхолмленность и овражистость рельефа и т. д.) не давали оснований для довольства и богатой жизни, способствовали формированию таких особенностей характера, системы ценностей и мироощущения, которые определяли специфику их менталитета (терпеливость, работоспособность, коллективизм).

В-третьих, на образ жизни и ментальность народов действует фактор социально-политический. Чуваши, марийцы, мордва, удмурты и другие инородцы неприхотливы, исполнительны, послушны, толерантны потому, что за восемь веков колониального рабства и официального чернословия у нерусских народов в русском государстве сформировался менталитет инородца, почти единый для всей имперской России.

В большинстве случаев националистические настроения и межэтническое напряжение в обществе обостряются не из-за полиэтничности общества, а при отсутствии или недостаточной эффективности политико-государственных институтов, обеспечивающих разностороннее и равноправное развитие входящих в государство этносов. «Главным образом "виновником" конфликтов в полиэтнической среде (да и не только в ней), как свидетельствует история человечества, выступали экономические, политические, социальные интересы и противоречия, а не национальные стереотипы и образы врага. Если бы национальные стереотипы и "образы врага" являлись причиной конфликтов, то человечество не существовало бы давно» — утверждает Б. Д. Смагамбетова [26, эл. ресурс]. Наша страна в этом смысле не исключение.

С точки зрения природы национального самосознания и национальных интересов, в стабильно развивающемся социуме среда межнационального взаимодействия и сотрудничества должна быть благоприятной [7, с. 332]. Отрицательное противопоставление другим национальным общностям складывается в кризисных ситуациях, когда социальная несправедливость и собственные экономические трудности соотносятся с жизнедеятельностью других народов, в представителях которых видятся конкуренты на едином пространстве существования.

В условиях явного ухудшения экономического положения большей части трудового населения страны, когда процветание «верхов» и прозябание «низов» становится запредельным, сложно говорить о беспрепятственном формировании общегосударственной гражданственности в современной России. Естественно, простой человек делает выбор не в сторону насильно навязываемых «квазигражданских» ценностей и «квазигражданственности», а предпочитает этнические традиции, поскольку этническая принадлежность не зависит от его социального положения или материального благополучия и в самые трудные времена спасает от личностной и социальной деградации и гибели.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бойко И. И., Харитонова В. Г. Общегражданская и этническая идентичности населения Чувашии / науч. ред. Г.А. Николаев. — Чебоксары, 2013.
2. Гендугова М. Н. Формирование гражданственности молодёжи в современной России: дис. … канд. социол. наук. — М., 2011 // Сайт «Научная библиотека диссертаций и авторефератов DisserCat». URL: http://www.dissercat.com/content/formirovanie-grazhdanstvennosti-molo-dezhi-v-sovremennoi-rossii#ixzz2xurZMo3n (дата доступа: 25.03.2014 г.).
3. Гроздья гнева: рейтинг межэтнической напряжённости в регионах России (осень 2013 — весна 2014 гг.). Совместный проект Центра изучения национальных конфликтов и федеральной экспертной сети «Клуб Регионов»: интернет-сайт. — URL: http://club-rf.ru/ thegrapesofwrath/01/index.html#map (дата доступа: 14.06.2014).
4. Губогло М. Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки / Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. — М.: Наука, 2003.
5. Димитриев В. Д. Чувашский народ в составе Казанского ханства: предыстория и история / сост. Д.В. Басманцев. — Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2014.
6. Здравомыслов А. Г. Интерпретация государственности в российской политике // Роль государства в развитии общества: Россия и международный опыт: матер. междунар. симпозиума (Москва, 23-24 мая 1997 г.). — М.: РНИСиНП, 1997.
7. Иванов В. Н. Социально-территориальные и национальные общности // Социология. Основы общей теории: учебник / отв. ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичев. — М.: Норма, 2008.
8. Игнатовская Р. В. Гражданственность как ценностное качество личности // Сайт «Научная библиотека Украины». — URL: http://www.info-library.com.ua/libs/stattya/2269-gromadjanskist-jak-tsinni-sna -jakist-osobistosti.html (дата доступа: 20.02.2014).
9. Климович В. Н. Гражданственность как ключевой элемент гражданского общества // Вестник государственного и муниципального управления. — 2013. — № 3. — С. 48-54.
10. Князев А. М. Воспитание гражданственности. — Ч.1. Воспитание человека и гражданина как философско-педагогическая проблема. — М., 2007.
11. Конституция Чувашской Республики. — Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2011.
12. Крысько В. Г. Этническая психология. — М.: ИЦ «Академия», 2002.
13. Лисак С. В. Формирование гражданственности как интегрального качества личности // Информационный сайт «SuperInf.ru». — URL: http://www.superinf.ru/view_helpstud.php?id=3350 (дата доступа: 20.02.2014).
14. Лиценбергер О. А. Восприятие властью этнокультурного и религиозного самовыражения // Вестник Российской нации. — 2011. — № 4-5. — С. 232-241.
15. Максимов Н. Оппозиция воюет с беспределом в Госсовете // Справедливая Россия-Чувашия. — 2013. — № 6. — С. 1-2.
16. Наранович С. «Как можно укрепить то, чего нет?» Ученые и политики не нашли в России мультикультурализма // Русская планета. — 2013. — 13 ноября. — URL: http://rusplt.ru/policy/multikulturalizm.html (дата доступа: 20.02.2014).
17. Неменский О. Соблазн мультикультурализма. Вопросы национализма // АПН (Агентство политических новостей). — 2012. — 29 августа. — URL: http://www.apn.ru/publications/article27077.htm (дата доступа: 20.03.2014).
18. Новичкова И. Ю. Феномен гражданственности в условиях трансформаций российского общества: дис. ... д-ра социолог. наук. — М., 2005.
19. Паин Э. Нелюбовь к ближнему // Профиль. — 2013. — № 14. — С. 54.
20. Полиэтническая нация // POLIT-slovar.ru: словарь политических терминов. — URL: http://www.polit-slovar.ru/dictionary/1083/ (дата доступа: 20.06.2014).
21. Полухин О. Н. Гражданственность как предмет политологического анализа: дис. ... д-ра полит. наук. — М., 2005.
22. Постановление Правительства Российской Федерации от 20 августа 2013 г. № 718 (г. Москва) «О федеральной целевой программе "Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014-2020 годы)"» // Интернет-портал «Российской газеты» RG.RU. Документы. — 2013. — 2 сентября. — URL: http://www.rg.ru/2013/09/02/edinstvo-site-dok.html (дата доступа: 20.03.2014).
23. Рустамова Ф. Путину доложили, кого молодежь считает русскими // РБК — весь мир: интернет-сайт. — 2014. — 4 июля. — URL: http://top.rbc.ru/politics/04/07/2014/934678.shtml (дата доступа: 05.07.2014).
24. Садохин А. П., Грушевицкая Т. Г. Этнология: учебник для студ. высш. учеб. заведений. — М.: ИЦ «Академия», 2003.
25. Семёнов Д. Д. Отечествоведение. Россия по рассказам путешественников и учёным исследованиям. — Т. V. Великорусский край. — СПб., 1869.
26. Смагамбетова Б. Д. Стандарты поведения и полиэтническая среда // Вестник КазГУ. Серия экономическая. — 1998. — № 7. — URL: http://lib.kazsu.kz/Vestnik/Econom/year98/N7/20.htm (дата доступа: 05.07.2014).
27. Утенков Г. Н. Федерализм: политические идеологии и политические практики // Власть. — 2011. — № 1. — С. 81-84.
28. Никитина Э. В. Этничность и гражданственность в системе социокультурных качеств личности // Современные проблемы науки и образования. — 2014. — № 2. — URL: http://www.science-education.ru/116-12746 (дата доступа: 15.04.2014).

© 2013 Электронная база данных

«Национальные менталитеты: их изучение в контексте глобализации и взаимодействия культур»

Сайт создан при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект №13-03-12003в)

2013 Разработка и поддержка сайта

ООО «Интэрсо»